Как Франк служил на «Урале»
Работал я тогда директором художественной школы. А Москва и Берлин подписали договор о культурном сотрудничестве. И вот нам по обмену прислали немецкого скульптора по имени Франк. Но он был нашим немцем, из ГДР, родился ещё в 1961 году. Особенности обмена состояли в том, что скульптор должен был жить внутри школы. Комитет по культуре за гостиницу платить не мог. Дали нам денег на небольшой ремонт. Купили мы душевую кабину, раковину, а вот трасса горячей воды была сломана. Что делать? Я уверил Франка, что водопровод скоро починят, а пока будем ходить в баню — благо «Ржевский» у нас через дорогу. Иностранцы должны знакомиться с русскими традициями во всей полноте. Ну, а баня — самая яркая традиция!
В 1999 году убранство в бане было скромным: предбанник состоял из эдаких полукабинок, поэтому можно было лицезреть всю почтенную публику в зале. Я ходил туда со своими одноклассниками часто и многих корифеев знал лично.
Вот мы попарились первый раз, взяли по кружке пива и я от нечего делать спрашиваю: «Франк, а ты в армии служил?». Ну интересно мне стало, как это дело в ГДР было поставленно. Он в ответ: «Да, служил, на Урале».
Ну думаю: «Сильна ты, Советская Власть! Немцев к нам в середину России загнали служить». А надо сказать, что доблестные войска НАТО яростно бомбили любимую Югославию как раз в это время, и все подлинные россияне были опечалены, да помочь не могли — не те времена! И вот на мой привод немца у многих корифеев лица скислились, как будто я лётчика из этих проклятых бомбардировщиков привёл. Ну простой народ, непосредственный, любит все делить на чёрное и белое. Поэтому беседовать они как обычно со мной не были расположены. Франк такого нюанса не уловил, а то было бы неудобно — иностранец все же, русский знает, Москву любит. А ведь ГДР была в Варшавском договоре. Может он и НАТО это проклятое не одобряет. Но я про вопрос такой сложный молчу — к чему в бане, недолго и пар испортить!
Второй раз ещё крепче попарились. Франк мужик твёрдый оказался: удар держит, одно слово — скульптор, не акварелист какой-нибудь. Смотрю, ребята в нашу сторону примирительнее поглядывают. Мы по второй кружке — веселее. Да все гнетут меня сомнения: «Как это маршал Куликов нашими социалистическими братьями распоряжался?». А он в 80-е годы командовал Варшавским договором.
— Франк, а не холодно вам было в Уральских горах-то? Ведь шинельки у вас хлипкие, ещё с войны известно. Не наши полушубки.
— А я на Урале не был!
— А что же говоришь?
Тут он руками показывает здоровый руль и то, как тяжело он его крутит.
— Машина «Урал», бензовоз. Я на советском аэродроме служил в роте обеспечения, ну здоровый мне бензовоз и дали.
Я аж вскочил и кричу на всю баню: «Это наш немец! На аэродроме служил с советскими летчиками».
Что тут началось! И стар, и млад — все к нашему столу, и все с угощениями: кто пиво, кто водку, кто селедку с луком. Все норовят с Франком чокнуться — уважение! И офицеры были, представлялись (ведь к простынкам погоны не пришьёшь) и полковник был, и лётчик. Так тот пол стакана со скульптором хлопнул за свой род войск. Ну, у нас в России так положено. Да и в мире наверное тоже.
Кажется, в третий раз париться Франк не смог. Выходили, пошатываясь. И он спрашивает: «Что же ты такое сказал? Я ведь только год в жизни в армии служил». «Но, видно, ты этот год правильно провёл, с хорошими людьми. А то за НАТО могли и побить. У нас народ простой!».
P. S. Когда Франк уезжал, в последний день в бане, мы сказали ему, что купили для него старый «Урал», а то его «Тарабант» для скульптур не годится. И я достал из сумки маленькую модель машинки «Урал». Франк заплакал, но а водопровод починили только через год.
Автор: Иван Валерьевич Миляев, профессор, декан художественного факультета. 