ГИТР-ИНФО продолжает публикацию книги Макса Елина, студента звукорежиссерского факультета Института кино и телевидения (ГИТР). Предыдущие главы:
Глава 13
Да, я вернулся домой, но не вернулся в нормальную жизнь. Ничего не поменялось: химиотерапия, болезненная реабилитация и типичное состояние стагнации. Я смирился с каждым этапом своей скромной жизни, построил стену, которая удерживает самые взрывные и пакостные эмоции. Проблема в том, что каждое утро от стены откалывается по одному кирпичику. Долго она ещё протянет?
Первым делом, меня забросили в стационар для следующего курса. Помните, какой высоко-светской была моя палата? Во взрослом отделении ничего подобного не сыскать. Ещё и соседей подселяли один за другим. Больница, в основном, переполнена иссохшими стариками, кокетничающими друг с другом. Похоже на дом престарелых.
Всегда стремясь к одиночеству и тишине, я вдруг затосковал по общению. Друзья не всегда разделяли мои интересы до конца и я стал искать общения в интернете.
Скептически отношусь к социальным сетям, но от прогресса не убежишь! Поискав несколько сообществ с интересной тематикой, я принялся вертеть своим скромным мнением в разные стороны. Слишком много фильмов я посмотрел за это время, слишком много книг впитал и хотелось этим делиться, протестовать или хвалить то или иное произведение!
Чаще всего, я вёл занудные дискуссии о книгах и с жаром спорил. Жалкая картина, как думаете? Я думаю, да. Считаю себя самым жалким существом на планете. Смирение хоть и пришло и больше нет публичных взрывов ненависти, но самооценка моя как была на самом дне, так там и покоится. И речь не о жалости. Просто здраво оцениваю ситуацию, сделав шаг назад и взглянув на свой образ со стороны. За последние два года я так и не нашёл новых друзей, едва не потерял старых. Потерял девушку и всех более-менее знакомых. И вот теперь я сижу тут, сминая постель в третьем часу ночи и строчу своё навязчивое мнение о книжонке под храп своего старого соседа. Моё бледное лицо, кажется, отражало весь ужас пройденного пути. Каждый болевой импульс отразился пятном, которое не смыть. Это лицо человека, находящегося в шаге от смерти, он умер и почему-то всё ещё бродит по бренной земле. Бродит, словно волк давно покинувший свою стаю в поисках покоя. Белёхонькие руки с искусанными пальцами и поломанными ногтями долбили по клавиатуре ноутбука, изливая самые важные мысли, которые посылал ещё работающий мозг. Синие, холодные губы так и напарывались на зубную дрожь. И этот уродец сидел посреди тёмной комнаты. Лишь свет ноутбука освещал лицо отчаяния.
Стрекочущий звук сообщения пробудил из привычного транса. Письмо от какой-то девушки.
- Привет! В сообществе не совсем удобно общаться. Если хочешь, то можем обсудить книгу лично!
- Привет! Да, давай.
Неподдельный интерес внезапно посетил моё сонное лицо. Что за девушка? Ещё и написала так бесцеремонно! Разве незнакомые люди общаются в интернете? Но любопытство превыше всего. Мы начали переписываться о книгах, соревнуясь в остротах. Потом перешли на фильмы, образ жизни и… И общение! Общение обрело непонятную для меня теплоту. Всегда приятно найти человека, с которым у тебя столько общего. Будто сама вселенная посылает такого же зануду, как ты. Всё, что моим друзьям казалось нелепым и второсортным, она встречала с большим удовольствием. Она внимала каждому слову, как и я внимал каждому её слову.
Наша коротенькая, но содержательная беседа длилась до самого утра. Распрощавшись, я с отвращением осмотрел трубку от капельницы, крепко вонзившуюся мне в руку и с умиротворением улегся на подушку. Рассвет слепил настырными лучами, заставляя ворочаться, но уснуть не получалось. Разговор с Алёной, так её звали, не давал покоя. Фразы и предложения кружились в потоке мыслей. Интересно, а она красивая? Я вскочил с кровати и быстро просмотрел фотографии. Красивая! Очень даже! Хотя на что я надеюсь… С моей внешностью и состоянием, шансы невелики, сколько бы книг я не прочёл. Или велики? Чёрт! Нужно спать…
Утром я первым делом вцепился в телефон и проверил почту. От неё новое сообщение! Это точно что-нибудь да значит? Довольный, я быстро щёлкал пальцами по клавиатуре, машинально забрасывая печенье в рот и запивая чаем. Чем больше удавалось узнать свою собеседницу, тем сильнее начинал пылать во мне интерес.
Занудные, больничные будни пролетели как по щелчку пальцев. Я просыпался и засыпал с мыслями о новой знакомой. Пока решил не говорить ей о своей болезни, не хочу жалости. Всё что угодно, только не жалость. Да и зачем ей мои заботы? Заботы малознакомого паренька, доживающего свой век в каком-то захолустье.
- Люди продажные?
- Ещё как.
- Я считаю, что все люди продажные и имеют свою цену.
- И цену задаёт им как раз-таки общество.
- Нужно набраться жизненного опыта, чтобы мыслить так.
- Как так?
- Ну нужно побыть наивным дурачком, прежде чем понять это.
- Я запуталась. Нужно набраться опыта или быть дураком ?
- Наступить на эти грабли нужно.
- Чтобы понять, что люди продаются?
- А ты наступал на эти грабли? Я вот издалека наблюдать привыкла. Хотя все продаются в меру своей испорченности. Кто-то за спичечный коробок, а кто-то за новенькую иномарку.
- Есть такое.
- Ты какой-то грустный.
- Да вроде нормальный. С чего взяла?
- Не знаю, ощущаю это почему-то.
- Да, чувствую себя не очень хорошо сегодня.
- Заболел? Выздоравливай!
Она ещё не знает. Тайны такого рода всегда камнем давят внутри. Хочется сказать, но потом понимаешь, что это совсем ни к чему. Жалость… Никакой жалости! Я решил оставить всё как есть. Конечно, в потаённых местах моей больной фантазии, мне с ней что-то и светит, пускай даже крепкая дружба, но возвращаясь в реальность, фантазии кажутся смехотворными. Мы в разных городах, я раб болезни и это знакомство совсем ещё ново! Буду держаться на расстоянии, а дальше будь что будет…
***
Вернувшись домой после больницы, я обнаружил приятный сюрприз.
- Ну-ка! Идём, примеришь! – Отец улыбался во все тридцать два зуба, держа протез, который он сделал своими руками. Мама немного посмеявшись, поспешила на кухню.
- Слушай, а ничего так… Не заметно вроде бы… Как ты умудрился? – Ослабшим, но веселым голосом поинтересовался я.
- Очень просто! – он несколько секунд осматривал своё детище – Дак вот… Не поверишь! Выкупил в местном магазине колготок ногу манекена! Видел бы, как на меня посматривали, покупка не самая обычная! – Он залился смехом – Дальше встал вопрос коленного сустава, нога ведь должна сгибаться, верно?
- Верно, – поддакнул я.
- Ну я и разрезал на две части, потом скрутил промежуток саморезами! Какой-никакой функционал будет. Ладно, давай примерь.
Я примерил свою временную ногу. С настоящей не сравнится, но зато на меня теперь не будут пялиться прохожие. Парень на костылях менее приметен, чем парень без ноги.
- Скоро тебе сделают в протезном отделении нормальный, так вообще будешь ходить как ни в чем не бывало, – сказала мать, заметив мои пробные передвижения по квартире.
В стенах родного дома я вовсе забыл про сон. Ночные разговоры с Алёной сбили весь график и спал я теперь до вечера, а вечером вскакивал как ужаленный и хватался за ноутбук.
- Что это ты в последнее время такой довольный? – С доброй насмешкой заметила мама. Она проходил мимо комнаты и заметила мою светящуюся физиономию.
- Да…так.
- Что так?
- С девочкой познакомился, – робко произнес я.
- Это когда ты успел? – Спросила она в замешательстве.
- По интернету. Сейчас и так можно знакомство свести.
- А как звать? Откуда она хоть?
- Алёна! Из Москвы…
- Это хорошо, приедешь, встретишься с ней! Ты ж у меня красавец! – Протораторила мать и рассмеялась.
- Агааа! – Снисходительно прошипел я и продолжил заниматься своими делами.
Мои отношения с родителями всегда были открытыми. Да, я как и все подростки врал им о своих дурных привычках, но в остальном наше общение никогда не заканчивалось фразой “Как дела?”. Тем более, заключение в замки сблизило нас ещё больше. Благодаря злосчастным событиям они знали мою натуру вдоль и поперек. Я старался говорить им, почему мне грустно; почему весело. И эти отношения кажутся самыми правильными, благоприятными.
- Завтра тётя Галя приедет с дочкой! – Практически вскрикнула мама после долго молчания.
- Какая тётя?
- Ну мать девочки, с которой вы лежали в больнице.
- Для чего?
- Их прогнали из стационара точно так же. Сказали — лечитесь у себя! Представляешь? А в их городе-то и не лечат такое… В общем, они собираются у нас обследоваться.
И правда, уже на следующий день, покой нашей квартирки нарушила громкоголосая тётя. Крупная, нахохленная женщина с самыми большими амбициями. Она казалась человеком, который сожрёт и не подавится косточкой, лишь бы достичь своих целей. Звонкий голос, больше похожий на постоянный крик, был слышен на весь дом. Цепкий, упрямый характер несгибаемой, металлической струной сидел внутри тёти. Человек – бульдозер; Человек – громоотвод! Её дочка представлялась полной противоположностью матери. Застенчивая тихоня, разговаривавшая практически шепотом. На фоне своей матери дочка казалась тенью, веяньем легкого ветерка на фоне бушующего урагана.
Дверь в мою комнату словно выбили ногой. Бедная деревяшка брякнулась о прилежащую стену и ещё долго тряслась от такого визита.
- Мааакс! Привеееет! Ну кааак ты? – Тётя Галя радостно тянула слова и устремлялась меня обнять. –Как здоровье-тооо?
- Всё хорошо, вы как? – С деликатностью, может даже осторожностью произнес я.
- Да я то чтоо? Вон Гульку потихоньку вылечиваем! Здесь вот приехали, а то ихние больницы задрали уже! Не хотят сволочи лечить. Я уже со всеми переругалась там. Мы, говорит, не обязаны давать вам леченье! Не, ну нормально? Я говорю хренали вы не обязаны? Лечили столько, а тут нате! Как жалобу с отцом твоим написали, так и всё! Ходит скот паршивый, глазёнки свои лупит, пищит чет! Тьфу! По мордам бы надавала там каждому, злыдни! Согласен? – Риторически спросила тётя и, едва успев расслышать моё согласие, взорвалась ещё пуще прежнего. – А эти лекарства? То одно им купи, то другое, то третье! У меня дочка лежит, дурно ей! Противорвотное скорее надо, а они мне мол — Ой да у нас нету, да вы сами купите! Ага! Иш чо! Вот они поликлиники государственные… Всё для народа. Погань неимоверная! Не лечат, а калечат только. Сил моих нет уже. Гулька вон тоже капризничает, то одно ей дай, то другое. Я то помню, как ты так же в больнице себя вёл, засранец! – Она громко расхохоталась, что даже закашляла. – Отец-то твой! Ух! Как угорелый бегал! Клубники-херики ему! Суши-херуши! Царь на горшке ёшкин! – И она опять разразилась приступом смеха.
- Да-да, бывало такое. – Выговорил я, и заразившись её воодушевлённым смехом, тоже захихикал.
- Иш чо! Царей понарожали вот, теперь бегай то за манго, то за хренанго! Ладно, поехали мы, а то заговорил меня тут, засранец! Давай, не болей, пиво больше пей! – Зарифмовала она первую попавшую в голову мысль и в третий раз взорвавшись от смеха выбежала из комнаты, долбанув всё ту же бедную дверь.
***
Время близилось к вечеру. Сразу после прибытия в Тюмень, меня тут же отрапортовали в больницу, не дав даже увидеть друзей. За последнее время у них многое поменялось. Ден сдал на права и уже во всю водит новенький автомобиль, а Юля продвинулась по учёбе! Одним словом, жизнь у них кипит, пока я тут цепляюсь за призрачные возможности. Сегодня хотелось наверстать упущенное.
Во дворе раздались веселые завывания музыки. Я допрыгал до источника и оценил обстановку. Возле моего подъезда блистала новенькая ласточка Дена.
- Во сколько тебя ждать? — Тревожно, практически сконфузившись, окликнула мама.
- Не знаю. Пока не надоест.
Усевшись в машину, я крепко сжал руку друга и устремил взгляд в окно, пока он выруливал со двора. Первые пять минут мы ехали в абсолютной тишине, занимаясь каждый своим делом. Знаете это чувство, когда вы долго не видели человека, не общались с ним и теперь как будто заново познаете его сущность, привыкаете.
- Ну как ты? — В нетерпении начал Ден.
- Не очень, как видишь. Жизнь потрепала немножко.
- Да ладно тебе. Я тебя знаю, выкарабкаешься как обычно!
- Думаешь? — Сухо, безжизненно спросил я.
- Знаю! Твоя проблема в том, что ты слишком много думаешь. Начитаешься книжек своих и уходишь в себя. Жизнь не состоит из формул и расчетов. Жизнь — это движение, чувство! Каждый свой шаг ты взвешиваешь и оцениваешь риски, так и с ума сойти можно!
- Да может я и сошёл… — Начал было я, но тут же опомнился и оставил мысль до лучших времён.
- Ты накручиваешь, Макс.
- Меня так всё достало. Я очень злюсь. Я ненавижу эти больницы, врачей! Я не могу жить больше так! — Мой тон повышался с каждым словом.
- В этом и проблема. Ты ненавидишь весь мир. Ты постоянно всем недоволен, ищешь в каждом человеке врага и боишься к себе подпускать кого-то. Ты имеешь на это полное право, после всего, что с тобой было. После всего, что ты видел и пережил… — Он убавил надоедливую музыку и продолжил. — Так вот… После всего этого, ты стал ненавидеть мир. Ты злишься, что вселенная так обошлась с тобой, потому что ты не заслужил. Так не должно было случиться и теперь ситуация только усугубляется. У тебя забрали всё что было и приходится строить заново, но это не повод забиваться в угол и набрасываться на каждого, кто приблизится. Не повод… Тебе нужно время, чтобы прийти в себя до конца, принять ситуацию.
- Я всё давно принял.
- Сомневаюсь. Ты бежишь впереди паровоза. В тебе сидит это зло, оно жрет тебя изнутри, понимаешь? Нужно проще смотреть на мир, проще относиться к жизни, тогда и проблем не будет.
- Может ты и прав, я запутался. Да и про ненависть — всё так и есть. Злоба всё ещё сидит во мне.
Правда ли я смирился со своей болезнью? Или я вру себе сам, апеллируя фикциями? Принял ли я тот факт, что ноги нет? И верю ли я в новую жизнь с чистого листа? Может быть, мне бы хотелось в это верить. Может быть я и вовсе сам повинен во всём, что случилось за последние годы. Я сам воздвиг этот столп гнева и сам теперь разбиваю в кровь лоб, падая со своей же постройки. Всё закономерно.
Покружившись по маленьким улочкам города, легковушка вернулась во двор.
- Ладно, рад был пообщаться, — с грустной улыбкой буркнул я.
- Давай! Не переживай, Макс! Ерунда это, ты лучше меня знаешь.
- Знаю.
Поднявшись с трудом на пятый этаж, я перекинулся с мамой парочкой фраз и поспешил за компьютер. Тётя украдкой шмыгнула за мной.
- Можно посижу тут? — с хитроватым взглядом, не дождавшись ответа, она пробралась в комнату и быстро примяла диван. В руке у неё была баночка пива. Пшыкнув пробкой, она сделала глоток и весело уставилась на меня.
- Давай рассказывай!
- Чего рассказывать-то? Знаете ведь, что жизнь у меня не самая насыщенная. — С негодованием заговорил я.
- Ой, ну ёк-макарёк! Тоже мне страдалец нашёлся! Ты давай и не думай мне тут нюни пускать. Помнишь вот как мы познакомились? — Она сделала ещё глоток, дав мне время на кивок. — Ты сидел в больнице за партой, где учили-то вас эти дядечки, да тётечки заумные! Сидел такой, да клевал носом тетрадку, решал там что-то, как червячок-то! Помнишь, а? Я сначала с отцом твоим тоси-боси, дружбу водить стали, а потом ему и говорю: чё б не познакомиться-то и с сынулей твоим? А то сидит всё, пыжится как прыщ, аль лопнет сейчас! А он всё отнекивается, мол не самый ты дружелюбный! Иш чё! Не твоего поля ягода говорит, злыдень этакий! Я ему фигу показала, да и пошла тебя тормошить. Помнишь, а? Подхожу, туда-сюда! Брякаю, мол что делаешь? А ты мне такой — решаю задачи по литературе. Сухонько так сказал, с презрением, чтобы отвязалась! Но я-то не робкого десятка, давай, говорю, помогу! Ты глазёнки так и выпучил, умеете мол, тётя? А я тебе — конееечно! Сама хоть и ни черта не понимаю в ваших литературах, хоть убей! — Закончив пересказ, она сделала глоток побольше и выжидающе затаилась.
Рассказ и правда поднял мне настроение, моментами даже вывел на смех. Была в тёте Гале какая-то харизма, фарс.
- А хочешь! — Выпалила она. — Хочешь щенка? Моя хаска рожать удумала летом-то! Тебе да и отдам одного! Хочешь?
- Было бы здорово, — утомлённо сказал я, не задумываясь, но глаза так и загорелись.
- Дак и всё! Тетя Галя слов на ветер не бросает! Как только, так сразу, добро? Ладно, ты уже совсем как квашня сидишь, давай на боковую. А я ещё пойду бутылочку прихвачу!
Она затворила за собой дверь, оставив лишь маленькую полоску света, что разрезала комнату на две части. Совсем как тогда…
***
Если я не могу принять мир, может и не нужно?
Свежий, ночной ветер обдувал моё помятое лицо. Я сотню раз прокручивал этот момент в голове и вот он стал реальностью. Просторная крыша дома казалась бортом плывущего в неизвестность лайнера. Облака так и оседали с разных сторон, подобно гребням солёных, напыщенных волн. На мне накинута лёгкая футболка, но холод не чувствовался снаружи, он был внутри. Только миниатюрный серебряный крестик обжигал грудь. С непреодолимой злобой и странной насмешкой, я сорвал хрупкую цепочку и бросил на расколотую, грязную кладку крыши. Безделушка с глухим стуком брякнулась, оставив маленькое облачко пыли.
Где был ваш бог? И где он теперь? Ваш бог только и нужен вам в момент отчаяния! Взываете к спасению, когда надежд уже не остаётся! Когда огненный град уже испепелил остатки вашего светлого! Доброго! Брехня! Всю жизнь мне навязывают бога, навязывают веру, но ради чего? В вере моё спасение? Вера вытащит меня из забытья? Или может излечит от болезни, которая душит, убивает с каждым днём! Двуличие! Вы и сами веруете когда вам выгодно! Когда сил нет бороться, спаси да сохрани господь! Смехота! Двуличие! И меня туда же зазываете, о нет, не быть этому. Я страдал один, в своём мерзком одиночестве и паду всё в том же уединении, без иллюзий и ложных надежд! Каково, а?
Вымазанные грязью костыли дрожали от порывов усиливавшегося ветра за спиной. Я сидел на самом краю, всматриваясь вниз. Никогда не боялся высоты. Страх вообще редко когда терзал меня, его постоянно заменял гнев. На улице никого. Ночь сделала своё дело, избавила от лишних глаз.
Так может мне и не нужно принимать этот мир? Сколько можно терпеть? Биться мелкой рыбешкой о скалистый берег, разевать рот по чем зря! Я всегда хотел этого, но ведь трус! Трус, вот и вся математика, ничего проще не придумаешь. А ведь постоянно думал, разрабатывал план, как бы лучше! Вроде и к боли привык, да и не держит никто. Чего же трус тогда? Даже вот сейчас сижу как последний уродец, оглядываю в сотый раз гаражи, да дороги опустевшие. Чего жду? Не понятно.
Лёгкий дождик пакостно запрыгал по крыше. Звуки усиливались и лёгкие постукивания превращались в увесистые удары. Я провёл мокрой рукой по шершавой коже лица, как бы умывшись. Капли так и струились по лицу, заменяя слезы, которые не удавалось из себя выдавить. На мгновение это даже показалось забавным.
Давно пора заканчивать прелюдию.
Я приподнялся на одной ноге, с осторожностью держа равновесие. С такого ракурса земля казалась ещё дальше, чем я мог предполагать.
Каково это? Что чувствует человек в этот момент? Он исчезает совсем или какая-то часть остаётся, бродит и протестует? Хотелось бы исчезнуть насовсем. Слишком наскучил этот мир. Живя в вечной борьбе, перестаёшь видеть в чём бы то ни было смысл. Жизнь ли это? Без смысла. Полёт показался долгим. Я чувствовал, как жгучие порывы проносятся по всему телу. Вихрь смрадного, пыльного воздуха притупил дыхание и не получалось сделать не единого вдоха. Глаза забились песком и минуя последний рубеж, я проснулся.
Липкий пот обрамлял моё ноющее тело. Руки затекли и почти не поддавались мне. На улице только светало, слышались крики утренних петухов. Я приподнялся в каком-то потерянном, но в то же время сознательном замешательстве. Сон был сумасшедшим откликом из глубин моей души, напоминанием когда-то терзающих меня мыслей и задумок. Каюсь, самоубийство частенько случалось большой темой для дум. Я и правда сотни раз думал о том, как уйти. Прощупывал почву, просчитывал варианты самых безболезненных шагов к этой цели. Даже писал стихи, чего уж! Я мечтал и упивался мыслью о своей кончине, как весь груз невзгод в миг останется в мокрой земле вместе со своим владельцем. Но дальше мыслей это не заходило. Я до конца не понял, что удерживало столь губительные замыслы внутри — слабость или благоразумие. И вот сейчас, дух прошлого, памятная гильотина вдруг рубит! И рубит с плеча! Насмехается над моей несусветной глупостью; над последним бредом! Сегодня я другой человек, переродившийся. Что-то тянет меня в эту жизнь, маленькая надежда, что схожа с искрой из которой родится пламя.
***
Дни летели незаметно. Вы наверняка догадались, почему? Меня как будто приклеили к компютеру! Наши ночные разговоры с Алёной вдохновляли на новые открытия, новые достижения и самое главное – борьбу. Я был свеж и бодр как никогда. Химиотерапия, кажется, потеряла надо мной власть. У меня отличный аппетит и сил накопилось столько, что готов хоть сейчас бежать кросс, с ногой или без! Я ополоумел и обложил себя горой книг, которые читал с нечеловеческой быстротой. Хотелось развиваться и быть лучше, быть достойным. Но чего? Мне ещё не удалось выяснить, но будьте уверены, я на пути к этому.
- Не веришь в любовь? – Её вопрос почему-то особенно задел меня.
- Верю. Скорее не верю в её долговечность.
- Почему?
- Как только проходит период слепой влюблённости — начинается период вскрытия, когда пара начинает находить недостатки друг друга, а там уже рост ненависти, перерастающий в скандалы и противоположность мнений. А ты веришь?
- Любить человека можно независимо от его отношения к тебе. У меня было так.
- Это самое ужасное, что может быть.
- Почему?
- А разве смысл любви не в искренности людей друг к другу, теплоте. Сцены со сплетениями губ и жаркими объятьями, нет? А если один человек любит, а второй не настроен на такое — это уже неразделенная, горькая любовь. Так же думаешь?
- Думаю, да.
Этот разгвор целый день путался пред глазами. Я хотел понять, что происходит. Никогда ещё не доводилось оказываться в настолько странной и нелепой ситуации. Я совсем не знаю этого человека, видел лишь на фотографиях и сейчас она за три тысячи километров от меня. Но она рядом. Она ближе всего окружения, ближе физических силуэтов, что вижу каждый день. Она будто часть меня. Разделяет все мои взгляды и имеет те же самые интересы. Как бы глупо не звучало, но мы одно целое. Каждый день стал ловить себя на мысли, что ухожу в мечтательный запой, а цель мечтаний – Алёна. Может она и есть та искра? Искра, которая сможет зажечь мою жизнь по новому…
***
Я и забыл, какая в Сибири волшебная, снежная зима. В предверии Нового года белоснежное украшение заполонило весь город. Маленькая Тюмень превратилась в сказку наяву. Хрустальные снежинки рисовали на замёрзших окнах причудливые узоры, а разноцветные гирлянды сверкали с каждого столба. Родители как и раньше достали старенькую ёлку и запылившиеся игрушки. Этот праздник я проведу в родном месте, с родными людьми.
За пару дней до праздника, ко мне заглянул Ден. На его голове торчала маленькая шапочка Деда Мороза, а на плечах висела розовая мишура.
- С наступившим, теть Ир! — отчеканил друг.
- И тебя!
- Макс! Ну что, идём к тебе в комнату? Дело есть! — Его тон был серьёзным и уверенным, будто он решил позвать меня на войну.
- Мы с компанией идём в кафе на Новый год как только отметим с родителями. Но Новый год будет не простой! Это костюмированная вечеринка в стиле гангстеров. Ты как?
- Огоо. — Я боязливо осмотрелся — Думаешь, это хорошая идея?
- Хорошая! Хватит тухнуть дома, а то залежался уже! — С яростным весельем завопил он и похлопал меня по плечу.
- А как же костюм? У мен… — Я не успел договорить.
- Я! Я обо всем позабочусь! Купим тебе и костюм и очки! Всё купим! Дон Карлеоне ещё обзавидуется! — Перебил меня Ден. В его речи чувствовалась восторженность. Он настолько хотел вытащить меня из дома, что задыхался после каждой сказанной фразы.
- Нуу, раз уж ты…
- Всё! Других ответов не принимается! Ты идёшь! Костюм я привезу завтра, будет моим подарком. Встречаемся у моего дома после боя курантов, идёт?
- Идёёт! — Уже весело протянул я.
Друг сдержал своё слово. Он всегда держал его. На следующий день я уже примерял презабавный костюмчик. Шляпа с кроем, округлые очки и подтяжки отлично дополняли белую сорочку. Вылитый мафиози! Я щеголял по квартире, красуясь перед попадавшимися зеркалами.
Когда из телевизора раздавался звон курантов, мы всей нашей маленькой семьёй поднимали вверх бокалы с шампанским. На улице нетерпеливые соседи взрывали фейрверки. Разноцветные блики мельтешили за заснеженным окном.
Через несколько часов мы большой компанией друзей уже выбрали самый удобный столик и готовились к торжеству. Каждый третий гость заведения походил на преступника из Чикаго, а некоторые прихватили с собой даже игрушечные стволы! В завершение все танцевали и даже меня удалось вытащить из зоны комфорта. Товарищи взяли подбитого гангстера под руки и мы вместе дрыгались в такт музыки. Чувствую себя живым. Рутинные, серые дни забирают всякий позитив, напоминают о тех днях, когда стены замка давили на меня. Сегодня нет сомнений и тревог, есть только движение и чувство. Здесь и сейчас.
***
- Я тебе немного наврал, не хотел грузить. Я на самом деле в другом городе не по нужде гостей, а по причине здоровья. Второй месяц по больницам мотаюсь и буду мотаться до апреля ещё. Всё пока что очень плохо на самом деле. Не знаю, нужно ли говорить что со мной, но сама суть думаю ясна.
- Я буду тебя ждать.
Это признание стоило больших усилий. Да, я ей врал! Всё это время. Писал, что совсем скоро вернусь в Москву и буду там припеваючи жить. Не знаю, как мы смогли настолько сблизиться, но необходимо было признаться. Вскрыться, хоть и не все карты… Я чувствовал ответственность. А ещё взаимность, огромный интерес с её стороны ко мне, как к человеку духовному. Я вдруг начал жаждать встречи и бояться. Бояться, что этот бледный парень испугает её. Я стеснялся своей внешности, но свято верил в то, что буду ей мил и таким. Красавица и чудовище, припоминаете? Не зря Шарль Перро хлеб свой ел!
- Может всё-таки расскажешь свою историю? Я ведь тебя теперь столько буду ждать…
- Ты точно хочешь это знать?
- Точно.
- У меня рак.
- Я… Я даже и не знаю, как на это реагировать.
- А не нужно реагировать, поддерживать и жалеть. Договорились?
- Конечно. Ты сегодня опять рано спать уйдешь?
- Да вроде бы хорошо себя чувствую.
- Не уходи. Ты вчера ушёл и мне грустно было без тебя.
- Не уйду.
ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ
——————